Пишет  TrashTank:

В 1932 году завершилась оккупация Маньчжурии японскими войсками. На оккупированной территории было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го. Начало конфликту положили требования японской стороны о признании реки Халхин-Гол границей между Маньчжоу-Го и Монголией (старая граница проходила на 20–25 км восточнее).
читать дальше
12 марта 1936 году между СССР и МНР был подписан «Протокол о взаимопомощи». С 1937 года в соответствии с этим протоколом на территории Монголии были развёрнуты части Красной Армии. Основную ударную силу РККА в Дальневосточном округе составляли три мотоброневые бригады (7-я, 8-я и 9-я) – уникальные соединения, состоящие из бронеавтомобилей ФАИ, БАИ, БА-3, БА-6, БА-10 и БА-20.



Там врагу заслон поставлен прочный,
Там стоит, отважен и силен,
На краю земли дальневосточной
Броневой ударный батальон.

С 1936 года 7-й мббр командовал Н.В. Фекленко, впоследствии ставший командиром 57-го ОК (бригада вошла в состав корпуса в августе 1937, совершив своим ходом марш из ЗабВО в МНР).

К 15 августа 1938 года в составе 57-го Особого корпуса числилось 273 легких танка (из них около 80% типа БТ), 150 пулеметных и 163 пушечных бронеавтомобиля.

В 1938 году между советскими и японскими войсками у озера Хасан произошёл двухнедельный конфликт, закончившийся победой СССР. В боевых действиях широко применялась артиллерия, танки и авиация. В ходе вооруженного конфликта у озера Хасан выявились значительные недостатки в боевой подготовке Дальневосточной армии, особенно во взаимодействии родов войск в бою, управлении войсками, в их мобилизационной готовности.

11 мая 1939 г. отрядом японской кавалерии численностью до 300 человек была атакована монгольская пограничная застава на высоте Номон-Хан-Бурд-Обо. 14 мая в результате аналогичной атаки при поддержке авиации была занята высота Дунгур-Обо. Монгольская сторона запросила поддержки от СССР. Японцы оправдывали свои действия тем, что упомянутые высоты принадлежат их марионеточному государству Маньчжоу-Го. Всего с японской стороны изначально действовали два пехотных полка и части усиления общей численностью до 10 тысяч человек.

Сразу же после разгоревшегося конфликта Фекленко докладывал в центр: «Во всех маньчжурских нотах, присланных правительству МНР, указывается, что столкновения в районе Номон-Хан-Бурд-Обо происходят на маньчжурской территории. Учитывая это положение, потребовал документы правительства МНР. Материал проверен вместе с полпредом Чойбалсаном и Лунсаншараб. Таким образом, все события происходят не на маньчжурской территории, а на территории МНР». Можно было действовать открыто.

17 мая командир 57-го ОК комдив Н.В. Фекленко послал к Халхин-Голу оперативную группу в составе трех мотострелковых рот, роты бронемашин, сапёрной роты и артиллерийской батареи. 22 мая советские войска перешли через реку Халхин-Гол и отбросили японцев от границы.



Столкновения советских и японских войск переросли в бои с применением авиации, артиллерии и танков. Никто никому не объявлял войну, но интенсивность боевых действий нарастала. Не все для советских войск шло гладко.

В период с 22 по 28 мая в районе конфликта сосредотачиваются значительные силы. В составе советско-монгольских войск было 668 штыков, 260 сабель, 58 пулемётов, 20 орудий и 39 бронемашин. Японские силы составляли 1680 штыков, 900 сабель, 75 пулемётов, 18 орудий, 6 бронемашин и 1 танк.

28 мая 1939 года японские части численностью до 2500 человек при поддержке артиллерии, бронемашин и авиации нарушили границу Монгольской Народной Республики восточнее реки Халхин-Гол, но уже к исходу 29 мая советско-монгольские войска выбили агрессора со своей территории.

Значение, которое придавало советское руководство событиям на Халхин-Голе, обусловило и особое внимание к нему Наркомата обороны и Генерального штаба РККА. С целью проверки состояния и боевой готовности частей 57-го отдельного корпуса 29 мая в Монголию вылетает заместитель командующего Белорусским военным округом по кавалерии комдив Г.К. Жуков вместе с комбригом Денисовым и полковым комиссаром Чернышевым.



3 июня 1939 года он сообщает: «С 29 мая не могут добиться полного введения скрытого управления войсками... Причина этого в том, что, несмотря на обещания, до сего времени не доставлены с зимних квартир забытые командирские коды».

Нарком обороны К.Е. Ворошилов в обращении от 9 июня 1939 года в Политбюро ЦК ВКП и 11 июня 1939 года лично И.В. Сталину предлагает отстранить от руководства Особым корпусом комдива Н.В. Фекленко, его начальника штаба комбрига А.М. Кущева и начальника авиации корпуса Калиничева.

Ворошилов обвинял Фекленко в отсутствии «тесной связи с командованием МНРА», на необходимость которой он неоднократно указывал, считая, что это привело к тому, что Фекленко был не в состоянии своевременно донести до сведения высшего руководства в Москве информацию о развитии событий на границе МНР и Манчжурии. Ворошилов, в частности, утверждал, что «и Нарком Обороны и Генштаб до сих пор не могут установить истинную картину происшедшего». Ворошилов утверждал, что «командование корпуса и лично Фекленко распустили части, совершенно не наладили тыл, в войсках очень низкая дисциплина».

В командование 57-м ОК вступает Г.К. Жуков. Начальником штаба корпуса стал комбриг М.А. Богданов. Помощником Жукова по командованию монгольской кавалерией стал корпусной комиссар Ж. Лхагвасурэн. Из «старой гвардии» Жуков оставил при себе только дивизионного комиссара М.С. Никишева.

Закончивший курсы усовершенствования командного состава при академии моторизации и механизации, Н.В. Фекленко был назначен командиром 14-й тбр с расположением в Житомире. Впоследствии он получил звание генерал-майора танковых войск с назначением командиром 8-й танковой дивизии в июне и 15-й тд 8-го мк КОВО в июле 1940. А в марте 1941 стал командиром 19-го мехкорпуса, который 26-29 июня участвовал в контрударе по 1-й танковой группе, а 2-8 июля прикрывал отход 5-й армии на линию старой госграницы (к 9 июля в корпусе оставалось 75 танков из 450, числившихся на начало войны). 10-14 июля мехкорпус контратаковал на новоград-волынском направлении, 23 июля-5 августа вел бои на главной полосе Коростенского УРа, после чего его остатки 6 августа присоединились к 31-му стрелковому корпусу, а штабы корпуса и дивизий были отправлены в распоряжение штаба Юго-Западного фронта. Войну Н.В. Фекленко закончил в должности начальника Главного управления формирования и боевой подготовки бронетанковых и механизированных войск Красной Армии.

Первым делом Жуков усиливает прикрывающую корпус с воздуха 100-ю авиабригаду. Дисциплина в авиабригаде оценивалась как «самая низкая». Летчики-истребители были обучены только технике пилотирования одиночных самолетов и не обладали навыками группового воздушного боя. Большинство из них даже не имело навыков воздушной стрельбы. В мае 1939 года получившие опыт боев в Китае японские пилоты вели воздушные бои с советскими летчиками практически без потерь.



Полковник Т. Куцевалов рассказывал: «57-й особый корпус имел авиацию, которую можно охарактеризовать по боеспособности просто как разваленную авиацию... которая, безусловно, выглядела небоеспособной». На территории МНР отсутствовали авиационные базы. Серьезным недостатком в подготовке ВВС к боевым действиям было полное отсутствие связи между пунктами базирования.

В составленном Куцеваловым отчете о боевых действиях советских ВВС на Халхин-Голе было прямо сказано: «В первоначальный период конфликта воздушные силы 57-го Особого корпуса потерпели явное позорное поражение». Так, за два дня боёв советский истребительный полк потерял 15 истребителей (в основном - И-15), в то время как японская сторона потеряла всего одну машину.



28 мая, после гибели эскадрильи Балашова, командир 57-го ОК комкор Фекленко писал в боевом донесении на имя начальника Генерального штаба РККА Б.М. Шапошникова, что японская авиация господствует в воздухе, а наши лётчики не в состоянии прикрыть наземные войска. После доклада Фекленко о том, что удержание плацдарма на восточном берегу Халхин-Гола возможно будет только ценой больших потерь от японской авиации, в Монголию вылетела целая делегация специалистов с опытом войны в Испании и Китае. В ее составе было 48 летчиков и специалистов, в том числе 11 Героев Советского Союза, среди которых был заместитель начальника ВВС РККА комкор Яков Смушкевич.



Воздушные бои возобновились с новой силой в двадцатых числах июня. В результате сражений 22, 24 и 26 июня японцы потеряли более 50 самолётов. Во время боя 22 июня был сбит и взят в плен известный японский лётчик-ас Такэо Фукуда.
Ранним утром 27 июня японской авиации удалось нанести внезапный удар по советским аэродромам, что привело к уничтожению 19 машин.



Всего в воздушных боях с 22 по 28 июня японские авиационные силы потеряли 90 самолётов. Потери советской авиации оказались гораздо меньшими, составив 38 машин.



Прибыли новые авиачасти на И-16, устаревшие самолеты были выведены из состава существующих частей. Был оборудован целый ряд новых посадочных площадок вблизи от линии фронта, что положительно сказалось на скорости и эффективности реакции ВВС на обстановку на фронте. Группа Смушкевича обеспечила перевес в воздухе над японцами. К началу июля советская авиация на Халхин-Голе насчитывала 280 боеготовых самолетов против 100-110 японских.

В районе Читы развертывается фронтовое управление под командованием командарма 2 ранга Г.М. Штерна, героя войны в Испании и участника боев у озера Хасан. Начальником штаба фронтовой группы стал преподаватель Академии Генштаба комдив М.А. Кузнецов. Член Военного совета группы - дивизионный комиссар Н.И.Бирюков

В состав группы вошли 1-я и 2-я отдельные Краснознаменные армии, войска Забайкальского военного округа и 57-й Особый корпус. 19 июня приказом наркома обороны СССР № 0029 57-й Особый корпус был переименован в 1-ю армейскую группу.

Для восстановления дисциплины в войсках Жуков был наделен весьма широкими полномочиями. На начальной стадии конфликта необстрелянные стрелковые подразделения несли огромные потери, легко поддавались панике, самовольно бросали занимаемые позиции и в беспорядке отходили в тыл. По воспоминаниям офицера Генштаба Григоренко П.Г., отправленного на усиление в Монголию, военный совет фронтовой группы от имени президиума Верховного Совета СССР помиловал 17 осужденных трибуналом 1-ой армейской группы на смертную казнь с формулировкой «Трибунал. Получил приказ. Не выполнил. Судить. Расстрелять!». Личные отношения между Жуковым и Штерном, по воспоминаниям очевидцев, были довольно неприязненными, но инструкции командарма комдив, тем не менее, выполнять был обязан.

К началу следующего наступления 2 июля командование японской Квантунской армии сосредоточило до 38 тысяч солдат и офицеров при поддержке 310 орудий, 135 танков и 225 самолетов против 12.5 тысяч бойцов, 109 орудий, 266 бронемашин, 186 танков и 82 самолетов РККА и МНР.



Штабом Квантунской армии был разработан план новой пограничной операции под наименованием «Второй период номонханского инцидента». Японцы подтянули все три полка 23-й пехотной дивизии, два полка 7-й пехотной дивизии, кавалерийскую дивизию армии Маньчжоу-Го, два танковых и артиллерийский полки. Японский план предусматривал два удара — основной и сковывающий. Первый предусматривал переход реки Халхин-Гол и выход к переправам, в тыл советским войскам на восточном берегу реки. Группу японских войск для этого удара возглавлял генерал-майор Кобаяши. Второй удар генерал-лейтенанта Масаоми Ясуока должен был нанести непосредственно по советским войскам на плацдарме. Вследствие того что японцы не смогли обеспечить свои танковые части переправочными средствами, танками усиливалась только группа Ясуока.



Атака группы Ясуока началась в 10.00 2 июля. Наступление японских танков продолжалось до 2.00 ночи 3 июля. Несмотря на то, что из 73 танков, участвовавших в атаке группы Ясуока на советский плацдарм 3 июля, был потерян 41 танк, из них 13 — безвозвратно, японцы оценивали результаты своей атаки как «очень высокие». К ночи 3 июля советские войска ввиду численного превосходства противника отошли к реке, сократив размер своего восточного плацдарма на её берегу, однако ударная группировка японцев под не выполнила полностью поставленной перед нею задачи.

На траву легла роса густая,
Полегли туманы широки.
В эту ночь решили самураи
Перейти границу у реки.



В ночь со 2-го на 3-е июля войска генерал-майора Кобаяши форсировали реку Халхин-Гол и захватили на её западном берегу гору Баин-Цаган, находящуюся в 40 километрах от маньчжурской границы. Сразу же после этого японцы сосредоточили здесь свои главные силы и стали чрезвычайно интенсивно строить фортификационные сооружения и возводить эшелонированную оборону. В дальнейшем планировалось, опираясь на господствовавшую над местностью гору Баин-Цаган, ударить в тыл оборонявшихся на восточном берегу реки Халхин-Гол советским войскам, отрезать и в дальнейшем уничтожить их. Находившаяся в районе горы Баин-Цаган монгольская кавдивизия была рассеяна японскими самолетами.

Тем временем Жуков, не имея разведданных о захваченном японцами плацдарме, начал готовить фланговый удар по группе Ясуока. Для этого в ночь со 2 на 3 июля началось сосредоточение 11-й танковой и 7-й мотоброневой бригад и монгольской конницы.



В 7.00 утра с японцами столкнулись двигавшиеся к исходным позициям для контратаки подразделения мотоброневой бригады. Так поступили сведения о переправе японцев и направлении их удара.

Жуков принимает очень рискованное «кавалерийское» решение атаковать с ходу неизвестную по составу и численности группировку переправившихся японцев всеми выдвигавшимися из тыла подвижными резервами. В течение светового дня по мере подхода участвующих сил было предпринято четыре не согласованных между собой атаки (т.к. три танковых батальона 11-й тбр и бронебатальон 7-й мббр выдвигались с разных направлений для первоначально спланированного контрудара).



11-я танковая бригада М. Яковлева наступала без артиллерийской и пехотной поддержки на неподавленную противотанковую оборону японцев, в результате чего понесла большие потери. По образному выражению одного японского офицера, «погребальные костры горящих русских танков были похожи на дымы сталелитейных заводов в Осаке». Бронебатальон атаковал с ходу после 150-километрового марша. Позднее к ним присоединился 24-й мотострелковый полк. Одновременно с танками и броневиками по переправившимся японцам были нанесены удары с воздуха. Причем действовали не только бомбардировщики СБ, но и истребители И-15бис из 22-го истребительного авиаполка.



Из 133 участвовавших в атаке танков было потеряно 77 машин, а из 59 бронемашин – 37. 2-й танковый батальон потерял 12 человек убитыми и 9 ранеными, 3-й батальон 10 убитыми и 23 пропавшими без вести. Наибольшие потери танки и броневики понесли от противотанковой артиллерии и от «бутылочников» - приблизительно 80–90% всех потерь. 11-я тбр в боевых действиях на этом этапе больше не участвовала, пополняясь матчастью – на 20 июля бригада насчитывала уже 125 танков.

Следует отметить, что Жуков в этой ситуации нарушил требования Боевого Устава РККА, и собственный же приказ: «Вводить в бой танковые и бронетанковые части против закрепившегося и подготовившего оборону противника без серьезной артподготовки воспрещаю. С вводом в бой эти части должны быть надежно прикрыты огнем артиллерии во избежание излишних потерь». Комдив действовал на свой страх и риск, и вопреки мнению командарма Г.М. Штерна. Однако впоследствии Штерн признал, что в той ситуации принятое решение оказалось правильным – любой ценой нельзя было позволить японцам отрезать от переправ нашу группировку на плацдарме.



Японцы не ожидали танковой атаки такого масштаба, и в 20.20 3 июля был отдан приказ об отводе войск с захваченного утром плацдарма. Отход должен был начаться с утра 4 июля. Группировка японских войск на горе Баин-Цаган оказалась в полуокружении. К вечеру 4 июля японские войска удерживали только вершину Баин-Цагана – узкую полоску местности в пять километров длиной и два километра шириной. Переправа шла весь день 4 июля и закончилась только в 6.00 утра 5 июля. Все это время переправлявшиеся японцы подвергались обстрелу артиллерией и атакам авиации. Бомбардировщики СБ выполняли по два вылета в день, но разбомбить японскую переправу таки не смогли. К атакам с воздуха были также привлечены истребители И-16 с 20-мм пушками.



Эти события стали известны как «Баин-Цаганское побоище». Результатом боев 3-6 июля явилось то, что в дальнейшем, японские войска больше не рискнули переправляться на западный берег реки Халхин-Гол. Все дальнейшие события происходили на восточном берегу реки.

По линии особого отдела корпуса в Москву было передано донесение, которое легло на стол И.В. Сталину, о том, что комдив Жуков «преднамеренно» бросил в бой танковую бригаду без разведки и пехотного сопровождения. Из Москвы была выслана следственная комиссия во главе с заместителем наркома обороны, командармом 1-го ранга Г.И. Куликом. Однако тот стал вмешиваться в оперативное управление войсками, предложив Жукову оставить плацдарм, поэтому нарком обороны в телеграмме от 15 июля объявил ему выговор и отозвал его в Москву. После этого на Халхин-Гол был прислан начальник Главного политического управления РККА комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис с поручением от Л.П. Берии «проверить» Жукова.

Атаки 8-11 и 24-25 июня также были отбиты. В ночном бою 8 июля героически погиб командир 149-го стрелкового полка майор И.М. Ремизов. Ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. В одной из контратак 11 июля погиб командир 11-й танковой бригады М.Яковлев, поднимая залегшую пехоту, не желавшую идти за танками. На плацдарм, удерживаемый 145-м мотострелковым полком и 603-м полком 82-й сд, были дополнительно переброшены 24-й мотострелковый полк И.И. Федюнинского и два батальона 5-й стрелково-пулеметной бригада.



С 21 по 26 июля японская сторона потеряла 67 самолётов, советская только 20.

31 июля 1939 года Г.К. Жукову присвоено воинское звание комкор.

Во время разработки наступательной операции против японских войск выдвигались предложения как в штабе армейской группы, так и в Генеральном штабе РККА о переносе боевых действий с территории Монголии на маньчжурскую территорию, однако эти предложения были категорически отвергнуты политическим руководством страны.

Японское командование, несмотря на крупные потери, приступило к подготовке генерального наступления, приуроченного к предполагаемому развязыванию Германией войны в Европе. Специальным указом японского императора 10 августа была сформирована 6-я армия под командованием Огису Риппо численностью около 55 тысяч человек (по другим данным – до 85 тысяч, включая армию марионеточного маньчжурского государства Манчьжоу-Го) при наличии 500 орудий, 182 танков и более 500 самолетов.



Им противостояли 57 тысяч бойцов советско-монгольской армии, имеющие 542 орудия и миномета, 498 танков, 385 бронемашин и 515 самолетов. В добавление к ранее переброшенной 82-й стрелковой дивизии из УралВО из ЗабВО были дополнительно переброшены 6-я танковая бригада (М.И. Павелкин), 57-я стрелковая дивизия (И.В. Галанин) и 212-я авиадесантная бригада.

Общая координация действий возлагалась на фронтовое управление во главе с командармом 2 ранга Г.М. Штерном, обеспечившим непрерывное снабжение передовой группы войск. Людей, боевую технику, боеприпасы, продовольствие приходилось перебрасывать на автомашинах по грунтовым дорогам. Причем от ближайшей выгрузочной станции до района боевых действий было более 700 километров. Несмотря на все трудности (рейс в 1400 км длился пят суток), перед наступлением был накоплен двухнедельный запас боеприпасов.



Передвижение автотранспорта и боевой техники, как правило, производились только ночью со строжайшим соблюдением светомаскировки. При переброске новых частей широко использовались комбинированные марши – часть пути бойцы ехали на машинах, а оставшуюся преодолевали в пешем строю.

Войска тщательно готовились к наступательной операции. В ближайшем тылу обучали воинов приемам ближнего боя. Знакомили с особенностями тактики и обороны противника. Особое внимание на занятиях обращали на взаимодействие в бою пехоты с танками, артиллерией и авиацией.

Генерал Огису и его штаб также планировали наступление, которое было назначено на 24 августа. При этом, с учётом печального для японцев опыта боёв на горе Баин-Цаган, в этот раз охватывающий удар планировался на правом фланге советской группировки. Форсирование реки не планировалось.



Ранним утром 20 августа, упредив удар противника, советская артиллерия провела внезапный артиллерийский налет по командным пунктам и зенитным батареям японцев. После первого огневого налета — массированный удар бомбардировщиков, затем — артиллерийская подготовка продолжительностью 2 часа 45 минут. В момент переноса огня с переднего края в глубину советские стрелковые дивизии, мотоброневые и танковые бригады нанесли удары по северным и южным флангам японской группировки.

Мчались танки, ветер поднимая,
Наступала грозная броня.
И летели наземь самураи
Под напором стали и огня.



Основной удар с юга наносила группа Потапова, включающая 57-ю стрелковую дивизию и 6-ю танковую бригаду. С севера наносила удар группа Алексеенко (новый командир 11-й танковой бригады, пополненной танками БТ-7 до 200 машин). Маневр 11-й тбр был идентичен прерванному японской атакой 3 июля. В резерве были 9-я мотоброневая бригада и авиадесантная бригада. Центр построения составляла 82-я сд под командованием комбрига Д. Е. Петрова. Также в операции участвовали монгольские 6-я и 8-я кавалерийские дивизии под общим командованием маршала X. Чойбалсана.



Северная, и южная ударные группировки переправились на западный берег Халхин-Гола только в ночь на 19 июля. Тем самым была обеспечена внезапность удара утром 20 июля.

Снова обнаружилась плохая работа разведки: северная группа не смогла сходу прорвать оборону, ключом к которой была, как оказалось, сильно укрепленная высота «Палеи». В наступлении южной группы 6-я танковая бригада запоздала при переправе – не выдержал тяжести танков наведенный саперами понтонный мост.

К исходу дня стрелковые войска прошли до 12 км, преодолевая отчаянное сопротивление, и начали окружение японской армии, а механизированные части вышли к монгольско-китайской границе.



22-го августа японские войска, придя в себя, повели упорные оборонительные бои, поэтому Г.К. Жукову пришлось ввести в сражение резервную 9-ю мотоброневую бригаду.

23 августа на центральном участке фронта Г. К. Жукову пришлось даже ввести в бой свой последний резерв: авиадесантную бригаду и две роты пограничников, хотя при этом он и шёл на немалый риск. К исходу дня основные силы 6-й армии были окружены на монгольской территории, не имея возможности отойти в сторону оккупированного ими Китая.



24 августа четыре полка японской армии перешли в наступление по плану с территории Маньчжурии, но были отброшены 80-м стрелковым полком, прикрывавшим границу.

Только за 24 и 25 августа бомбардировщики СБ совершили 218 боевых групповых вылетов и сбросили на противника около 96 тонн бомб. Истребителями за эти два дня в воздушных боях было сбито около 70 японских самолетов.

27 августа советские войска расчленили японскую группировку на две части и, несмотря на фанатичное упорство воинов Ямато, к утру 31 августа сопротивление остатков 6-й армии было подавлено. Красная Армия в качестве трофеев захватила около 200 орудий, 100 автомашин, 400 пулеметов и 12 тысяч винтовок.



В сентябре начальником штаба 1-й армейской группы был назначен старший преподаватель Академии Генштаба А.И. Гастилович (по итогам Великой Отечественной войы – генерал-лейтенант, командующий 18-й армией 4-го Украинского фронта). Причины снятия Богданова не афишируются. Г.К. Жуков вообще не упоминает его в своих «Воспоминаниях и размышлениях», отделываясь сухим безличным «начштаба». Возможно между категоричным комкором, стремившимся, прежде всего, к единоначалию в своей армейской группе, и его начальником штаба произошел конфликт, который, в отличие от «холодной войны» со Штерном, перерос в открытую фазу, после чего оппонентов решили разъединить. Отстранение Богданова могло иметь и более прозаическое объяснение, например, по ранению или по болезни. Потому что свое следующее назначение герой Испании и Халхин-Гола получит очень не скоро – лишь в декабре 1941 комкор Богданов примет 461-ю стрелковую дивизию.

Бои закончились только 16 сентября. За все время боев потери японской стороны убитыми, ранеными и пленными составили от 61 до 67 тысяч человек по разным оценкам (из них около 25 тысяч – безвозвратные). В том числе – около 45 тысяч в июле-августе 1939 года. Японцы утратили большое количество вооружения и военной техники, лишились 160 самолетов (по другим данным – до 600).



Общие потери советско-монгольских войск составили от 18,5 до 23 тысяч по разным оценкам, 108 танков и 207 самолетов. Из них потери РККА: 6831 человек убит, 1143 – пропали без вести, 15 251 – ранены.

После окончания военных действий Жукова принял Сталин и отметил его действия, назначив командующим самым крупным и важным военным округом – Киевским. Таким образом, "хасанский синдром" 1938 года, стоивший жизни маршалу Блюхеру, в военном столкновении с Японией был преодолен.



Г.М. Штерн и Г.К. Жуков за бои на Халхин-Голе получили высокое звание Герой Советского Союза. Я.В. Смушкевич стал Дважды Героем.

Начальник штаба 1-й армейской группы комбриг М.А. Богданов никаких наград за Халхин-Гол не получил, а Великую Отечественную войну закончил в должности командира 8-й гвардейской вдд в звании генерал-майора. Часть современных исследователей считает, что именно он сыграл ключевую роль в общем окружении и разгроме японских войск, однако каких-либо документальных подтверждений этой версии нет. Богданова отмечали как отличного методиста, офицера широкого кругозора и больших знаний. Он лично руководил многими тактическими учениями, но подобных Халхин-Голу взлетов военной мысли в его карьере больше не прослеживается.

Г.М. Штерн во время Финской войны командовал 8-й армией (в непрерывных тяжелых боях нанесла финнам серьезные потери, больше всего артиллерией и авиацией, но поставленной ей главным командованием задачи выполнить полностью не сумела), в 1940 году получил орден Красной Звезды и звание генерал-полковника.

Я.В. Смушкевич в 1940 году получил воинское звание генерал-лейтенант авиации, должность генерал-инспектора ВВС РККА, а в декабре того же года — помощника начальника Генерального штаба РККА по авиации.

28 октября 1941 года Г.М. Штерн, Я.В. Смушкевич, П.В. Рычагов и другие высокопоставленные офицеры были расстреляны по обвинению в участии в военной заговорщической организации. Имя командарма Г.М. Штерна было вычеркнуто из учебников, и Халхин-Гол долгое время представлялся единоличной победой Г.К. Жукова.

В 1954 году осужденные по этому делу были посмертно реабилитированы с формулировкой «за отсутствием состава преступления».

После поражения Японии в этом пограничном конфликте принц Коноэ признался германскому послу Отту: «Я понял, потребуется еще два года, чтобы достигнуть уровня техники, вооружения и механизации, которые показала Красная Армия в боях в районе Халхин-Гола». На переговорах, проходивших уже после окончания боев, представитель японского командования генерал Фудзимото заявил председателю советской комиссии заместителю Жукова комбригу Михаилу Потапову: «Да, вы нас поставили очень низко...»



Успешные завершения боевых операций у озера Хасан и на реке Халхин-Гол накануне второй мировой войны уберегли СССР от серьезной угрозы войны на два фронта.


URL записи